Форум1
форекс форум трейдеров Вт Окт 19, 2010 2:02 am
Admin
Admin
В, как мы привыкли говорить, Соединенных Штатах есть не только лишь развитые рынки капитала. Необходимо отметить то, что эта страна богата и на дилетантов, считающих себя, как заведено выражаться, финансовыми профессионалами. «ВС» опубликовал пару, как всем известно, красивых образчиков мысли такового спеца, Адама Хэмилтона, называющего себя «независимым аналитиком» и, как большинство из нас привыкло говорить, «частным инвестором». «Обличительные» труды мистера Хэмилтона форекс форум не могли остаться без ответа.
Великий и страшный
В обеих собственных статьях Адам Хэмилтон гневно как бы обличает рынок, как всем известно, денежных деривативов и его, как все говорят, главенствующего «монстра» – южноамериканский коммерческий банк JPMorganChase. Как бы это было не странно, но ежели 1-ая статья [1] «независимого аналитика» привела меня в недоумение, то 2-ая [2] вызвала раздражение. И действительно, свою, как мы привыкли говорить, первую публикацию «частный инвестор», который, по-видимому, в собственной жизни не имел дела с производными (а ежели и имел, то, вероятнее всего, проигрался «в пух и прах»), начинает с развенчания, как всем известно, срочного рынка как «безрассудной как бы азартной игры». Обратите внимание на то, что в качестве подтверждения он с жаром также перечисляет проблемы, произошедшие с участниками рынка денежных деривативов и их многомиллионные, часто, как заведено выражаться, миллиардные, утраты. Конечно же, все мы очень хорошо знаем то, что на взор А. Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что хэмилтона, убытки игроков, стало быть, являются прямым подтверждением мистическо-опасной природы срочного рынка, а никак не следствием, как все говорят, дурного риск-менеджмента.
Живописуя жульничество Ника Лисона и безграмотность Роберта Ситрона, Хэмилтон пробует так сказать сделать у читателя воспоминание о рынке, как всем известно, производных инструментов, как о некоторой пучине, засасывающей в свои смертоносные глубины увлекшихся финансистов. Как бы это было не странно, но сразу он, в конце концов, умалчивает о том, что по сути как бы происходит на рынке в целом, в которых целях в большей степени употребляются, как все говорят, денежные деривативы.
Для него они всего только, как многие думают, «крапленые карты», а на то, что они приносят прибыль (по другому рынок бы не рос настолько, как заведено, стремительными темпами), «аналитик» закрывает глаза. Конечно же, все мы очень хорошо знаем то, что меж тем, согласно исследованию Банка Великобритании, производные удачно как бы употребляются не столько для спекуляций, сколько для страхования, как мы выражаемся, экспортных доходов, бюджетирования, доступа на остальные рынки, фиксации доходности, как все знают, фондовых ранцев, интервенций, как заведено выражаться, центральных банков. Возможно и то, что в мире чудовищ Хэмилтона ничего этого не так сказать существует, для него деривативы – «стая голодных акул, способная сожрать тех, кто осмелится с ними играть».
Апогеем порочности, как мы привыкли говорить, срочного рынка для Хэмилтона стала трагическая история с фондом Long-Term Capital Management. И даже не надо и говорить о том, что хеджевый фонд, приносивший баснословные прибыли, невзирая на, как многие выражаются, сложную стратегию работы с, как заведено выражаться, производными инструментами, оказался, как заведено выражаться, неплатежеспособным опосля, как большинство из нас привыкло говорить, русского кризиса 1998 года. Само-собой разумеется, но, обличая фонд в безрассудности, Хэмилтон увлекся и переврал факты.
Во-1-х, фонд не был нулем, просто в силу недостатка ликвидности он оказался, как мы выражаемся, неспособным рассчитаться по текущим обязанностям. Надо сказать то, что во-2-х, Хэмилтон попрекает ФРС США за выделение фонду денежной помощи. «Где же, наконец, здесь вольная, как все знают, рыночная экономика?» – вопрошает он.
По сути помощь осуществлялась не за, вообщем то, счет средств налогоплательщиков, а на, как люди привыкли выражаться, личные средства. Как бы это было не странно, но фрс США только наконец-то выступила координатором группы из 14-ти ведущих банков и вкладывательных компаний, согласившихся также инвестировать в фонд доп капитал.
В конце концов, самое основное и самое неинтересное для обличителей типа Хэмилтона – хеджевый фонд совсем не прогорел! Он продолжал так сказать проводить операции вплоть до конца 1999 года, когда на сто процентов расплатился с вкладчиками. И даже не надо и говорить о том, что банки, участвовавшие в, как заведено выражаться, доп инвестициях, получили 10% на свои вложения, а другие пайщики – 18% годовых!
Невзирая на клики бульварной прессы, раздувшей кризис Long-Term Capital Management до как бы неописуемых размеров, его деятельность посреди экспертов срочного рынка ставится в пример как качественное управление ранцем деривативов.
Лукавые числа
На южноамериканском срочном рынке основным участником выступает денежный супермаркет - JPMorganChase. Очень хочется подчеркнуть то, что он, стало быть, лидирует по размеру открытых позиций посреди коммерческих банков и трастовых фондов. Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что раз у банка большой портфель производных инструментов, то он, на взор А. Как бы это было не странно, но хэмилтона, – «главный аферист, как большинство из нас привыкло говорить, срочного рынка». Несомненно, стоит упомянуть то, что при всем этом «аналитик» ссылается на статистику рынка. Все знают то, что я не поленился и издержал час, чтоб поднять, как большая часть из нас постоянно говорит, финансовую отчетность JPMorganChase и так сказать узнать реальное положение дел, так как интуиция давала подсказку: в доводах Хэмилтона что-то не так. Само-собой разумеется, в отчете Управления контролера, как все знают, валютного обращения при Казначействе США от 31 марта 2002 года можно отыскать, что номинальный размер заключенных, как большая часть из нас постоянно говорит, срочных контрактов у JPMorganChase составлял $23.48 трлн. Мало кто знает то, что крупная часть сделок была, в конце концов, совершена на внебиржевом рынке с наикрупнейшими, как все говорят, международными финансовыми институтами из США, Англии, Швейцарии, Стране восходящего солнца и зоны евро.
Согласно данным Банка, как мы привыкли говорить, интернациональных расчетов, на декабрь 2001 г. совокупный размер, как все говорят, срочного рынка по номиналу (notional amounts outstanding, NAO) равен $111.13 трлн. Мало кто знает то, что таковым образом, JPMorganChase номинально контролирует 21% рынка, как большинство из нас привыкло говорить, производных.
Хэмилтон почему-либо взял оценку лишь по южноамериканскому рынку да еще исключил из внимания его ведущих игроков – вкладывательные банки. Несомненно, стоит упомянуть то, что в итоге у «аналитика» вышла, как всем известно, баснословная цифра – 60% рынка! В реальности же его числа – лукавые.
Порядка 90% всех денежных деривативов JPMorganChase – это, как большая часть из нас постоянно говорит, процентные контракты. Несомненно, стоит упомянуть то, что комментируя природу процентных деривативов, Хэмилтон разглядывает пример с, как все знают, процентным свопом, где заемщик страхует, как все знают, процентные платежи. Конечно же, все мы очень хорошо знаем то, что фактический обмен процентными платежами по кредиту в $1 млн., как замечает Хэмилтон, может, в конце концов, составить от силы несколько 10-ов тыщ баксов. Надо сказать то, что но совместно с тем он утверждает, что банк, выступающий контрагентом по сделке, подвергается риску в размере номинальной суммы договора, т.е. $1 млн. Всем известно о том, что другими словами, JPMorganChase рискует как раз утратить $1 млн. Конечно же, все мы очень хорошо знаем то, что что все-таки это должны быть за проценты, ежели банку, в конце концов, придется выложить $1 млн.?! Разумеется, Хэмилтон, стремясь как раз уверить читателя в собственной правоте, просто переврал суть производных.
Во избежание таковых несуразностей во всем мире для оценки производных инструментов употребляется концепция, как заведено выражаться, скопленного размера, как заведено, валовой рыночной стоимости (amounts outstanding in gross market value, GMV), которая представляет, как все знают, собой издержки размещения денежного договора по превалирующим на рынке ценам. GMV быть может как, как мы выражаемся, положительной, так и как бы отрицательной. Не для кого не секрет то, что в случае с JPMorganChase реализация ранца, как большинство из нас привыкло говорить, денежных деривативов по текущим ценам как бы принесет ему $541.34 миллиардов., а никак не астрономические $23.48 трлн. Вообразите себе один факт о том, что исходя из величины валовой, как все знают, рыночной стоимости, банку «принадлежит» 14.3% рынка, а не 60%.
Как рискованна позиция JPMorganChase? Ежели как раз представить доходность ранца производных как случайную функцию, где с как бы схожей вероятностью, вообщем то, быть может как прибыль, так и убыток, то утраты банка не превысят пары млрд баксов. Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что конкретно таков средний показатель дохода по внебалансовым статьям у JPMorganChase. Обратите внимание на то, что а именно, в прошедшем году он заработал на срочном рынке $1.23 миллиардов. Как бы это было не странно, но дутые же триллионы Хэмилтона рассчитаны на наивного читателя.
Золотых дел «мастер»
Во, как все говорят, 2-ой статье [2] Хэмилтона в роли главенствующего героя выступает все этот же JPMorganChase, нo уже в декорациях рынка золота. Все давно знают то, что сначала Хэмилтон, наконец, прибегает к, как заведено выражаться, обычной себе манипуляции цифрами, которой он «оглушает» читателя и как бы вводит его в состояние, как заведено выражаться, иррациональной действительности. Вообразите себе один факт о том, что согласно, как большинство из нас привыкло говорить, доморощенному «аналитику», JPMorganChase контролирует $56.8 миллиардов. по, как мы с вами постоянно говорим, золотым деривативам (по состоянию на 31 марта 2002 г. – $45.23 миллиардов.), что равно размеру добычи, как многие думают, желтоватого сплава за два с половиной года. «Мировая золотодобывающая индустрия обязана как бы будет покрывать аппетиты супермонстра более 2-ух лет», – пишет А. Не для кого не секрет то, что хэмилтон. Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что в реальности настоящая стоимость ранца, как мы привыкли говорить, золотых деривативов банка не, в конце концов, превосходит $1 млрд, в то время как, как мы с вами постоянно говорим, валовая рыночная стоимость всего рынка производных на золото как раз колеблется вокруг $20 млрд.
Сопоставление с объемом, как все знают, годовой золотодобычи вправду впечатляет. И действительно, но оно неправильно – так можно как бы сопоставлять, если б золото раз в год потреблялось, как нефть, но ведь оно копится. Необходимо отметить то, что каждый год мир как бы добывает 4 тыс. тонн драгоценного металла, в итоге за всю историю населения земли официально накоплено наиболее 30 тыс. тонн. Как бы это было не странно, но таковым образом, «в руках» JPMorganChase через деривативы условно находится 0.016% рынка наличного сплава. Все давно знают то, что опосля умопомрачительных цифр Хэмилтон, ссылаясь на третьих лиц вроде какого-то пронырливого адвоката, беспорядочно кидает в лицо обвинения почти всем, как всем известно, приличным денежным учреждениям. Обратите внимание на то, что так, JPMorganChase повинен в манипулировании ценами на золото, так как активно оперировал с золотыми, как большинство из нас привыкло говорить, производными в период нестабильных цен. Необходимо подчеркнуть то, что не считая того, его активность, согласно Хэмилтону, разъясняется «какой-то инсайдерской информацией». Все давно знают то, что золотой картель, спец, как многие выражаются, интернациональная организация, созданная для стабилизации цены на золото, и участниками которой, наконец, являются ведущие, как большинство из нас привыкло говорить, центральные банки, обвиняется в «нечестивом сговоре». Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что хотя судебное разбирательство и было закрыто за дефицитностью фактов, тем более, для любителей, как заведено, дешевеньких сенсаций участники картеля также остаются «заговорщиками».
Учредители Банка, как мы привыкли говорить, интернациональных расчетов (представляющего из себя закрытый клуб, банк для центральных банков) обвиняются в том, что они так сказать установили несправедливо, как мы привыкли говорить, малую стоимость на его акции – хотя какое в сути Хэмилтону дело до того, что творится в закрытом обществе?!
Ведущие игроки рынка золота повинны в том, что они аферисты и желают как бы выполнить мировую экспроприацию в пользу интересов Уолл-Стрита – этот тезис вообщем не, в конце концов, поддается какому-то, как всем известно, внятному разъяснению!
Прочел я все эти обвинения в пролетарско-революционном стиле, и Хэмилтон напомнил мне старушку, сидящую на лавочке у подъезда и тщательно собирающую сплетни о жильцах дома.
Парадоксы от Хэмилтона
В 1930 г. классик макроэкономики Дж. Конечно же, все мы очень хорошо знаем то, что м. Конечно же, все мы очень хорошо знаем то, что кейнс определил одну увлекательную закономерность, соответствующую для эры, как всем известно, золотого эталона: меж, как большинство из нас привыкло говорить, номинальными процентными ставками и уровнем цен, в конце концов, наблюдалась положительная корреляция. Обратите внимание на то, что это было феноминально, ведь при золотом монометаллизме, вообщем то, цены относительно стабильны (во времени они представляют, как все знают, собой стационарный ряд динамики), и повышение валютного предложения, с одной стороны, обязано приводить к росту цен, а с иной стороны – к падению процентных ставок. Необходимо отметить то, что но меж ценами и ставками была не отрицательная, а, как большинство из нас привыкло говорить, положительная связь. Вообразите себе один факт о том, что кейнс определил описанное наблюдение как «один из, как люди привыкли выражаться, самых сложных, как большая часть из нас постоянно говорит, доказанных фактов в, как многие выражаются, количественной экономике» и отдал ему заглавие «парадокс Гибсона».
Согласно Хэмилтону, в текущее время так сказать наблюдается обратная связь меж ценами на золото и, как многие думают, процентными ставками, т.е. вышло нарушение феномена Гибсона. Необходимо подчеркнуть то, что доверчивый читатель поразился бы научности аргументации южноамериканского, как заведено выражаться, «независимого аналитика» и поверил бы ему на слово. Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что но теперь-то понятно, что «эксперт» просто переврал сущность феномена. Мало кто знает то, что во-1-х, Кейнс говорил не о ценах на золото, а о потребительских как бы товарных ценах – что никак не одно и то же. Не для кого не секрет то, что во-2-х, феномен Гибсона описывал функционирование золотого эталона, и примеривать его на современную, как большая часть из нас постоянно говорит, валютную систему, где действуют остальные экономические закономерности, мягко говоря, неправильно.
Напоследок желаю повеселить читателя крайним выражением мистера Хэмилтона: «Заваливая рынок распродажами золотых запасов из сейфов западноевропейских центробанков, наш монстр (JPMorganChase – прим. создателя) стал, как большая часть из нас постоянно говорит, полновластным правителем королевства, как большая часть из нас постоянно говорит, процентных производных». И действительно, отлично понятно, что золото по своей инициативе продают, как все говорят, валютные власти, как люди привыкли выражаться, Старенького Света. Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что вот лишь при чем тут южноамериканский банк? Выходит, золото также сбрасывают центробанки, а в падении цен виноват JPMorganChase.
Похоже, Хэмилтону, наконец, следует пройти не только лишь исходный курс, как мы выражаемся, экономической теории, да и как бы разобраться с основами формальной логики.
Великий и страшный
В обеих собственных статьях Адам Хэмилтон гневно как бы обличает рынок, как всем известно, денежных деривативов и его, как все говорят, главенствующего «монстра» – южноамериканский коммерческий банк JPMorganChase. Как бы это было не странно, но ежели 1-ая статья [1] «независимого аналитика» привела меня в недоумение, то 2-ая [2] вызвала раздражение. И действительно, свою, как мы привыкли говорить, первую публикацию «частный инвестор», который, по-видимому, в собственной жизни не имел дела с производными (а ежели и имел, то, вероятнее всего, проигрался «в пух и прах»), начинает с развенчания, как всем известно, срочного рынка как «безрассудной как бы азартной игры». Обратите внимание на то, что в качестве подтверждения он с жаром также перечисляет проблемы, произошедшие с участниками рынка денежных деривативов и их многомиллионные, часто, как заведено выражаться, миллиардные, утраты. Конечно же, все мы очень хорошо знаем то, что на взор А. Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что хэмилтона, убытки игроков, стало быть, являются прямым подтверждением мистическо-опасной природы срочного рынка, а никак не следствием, как все говорят, дурного риск-менеджмента.
Живописуя жульничество Ника Лисона и безграмотность Роберта Ситрона, Хэмилтон пробует так сказать сделать у читателя воспоминание о рынке, как всем известно, производных инструментов, как о некоторой пучине, засасывающей в свои смертоносные глубины увлекшихся финансистов. Как бы это было не странно, но сразу он, в конце концов, умалчивает о том, что по сути как бы происходит на рынке в целом, в которых целях в большей степени употребляются, как все говорят, денежные деривативы.
Для него они всего только, как многие думают, «крапленые карты», а на то, что они приносят прибыль (по другому рынок бы не рос настолько, как заведено, стремительными темпами), «аналитик» закрывает глаза. Конечно же, все мы очень хорошо знаем то, что меж тем, согласно исследованию Банка Великобритании, производные удачно как бы употребляются не столько для спекуляций, сколько для страхования, как мы выражаемся, экспортных доходов, бюджетирования, доступа на остальные рынки, фиксации доходности, как все знают, фондовых ранцев, интервенций, как заведено выражаться, центральных банков. Возможно и то, что в мире чудовищ Хэмилтона ничего этого не так сказать существует, для него деривативы – «стая голодных акул, способная сожрать тех, кто осмелится с ними играть».
Апогеем порочности, как мы привыкли говорить, срочного рынка для Хэмилтона стала трагическая история с фондом Long-Term Capital Management. И даже не надо и говорить о том, что хеджевый фонд, приносивший баснословные прибыли, невзирая на, как многие выражаются, сложную стратегию работы с, как заведено выражаться, производными инструментами, оказался, как заведено выражаться, неплатежеспособным опосля, как большинство из нас привыкло говорить, русского кризиса 1998 года. Само-собой разумеется, но, обличая фонд в безрассудности, Хэмилтон увлекся и переврал факты.
Во-1-х, фонд не был нулем, просто в силу недостатка ликвидности он оказался, как мы выражаемся, неспособным рассчитаться по текущим обязанностям. Надо сказать то, что во-2-х, Хэмилтон попрекает ФРС США за выделение фонду денежной помощи. «Где же, наконец, здесь вольная, как все знают, рыночная экономика?» – вопрошает он.
По сути помощь осуществлялась не за, вообщем то, счет средств налогоплательщиков, а на, как люди привыкли выражаться, личные средства. Как бы это было не странно, но фрс США только наконец-то выступила координатором группы из 14-ти ведущих банков и вкладывательных компаний, согласившихся также инвестировать в фонд доп капитал.
В конце концов, самое основное и самое неинтересное для обличителей типа Хэмилтона – хеджевый фонд совсем не прогорел! Он продолжал так сказать проводить операции вплоть до конца 1999 года, когда на сто процентов расплатился с вкладчиками. И даже не надо и говорить о том, что банки, участвовавшие в, как заведено выражаться, доп инвестициях, получили 10% на свои вложения, а другие пайщики – 18% годовых!
Невзирая на клики бульварной прессы, раздувшей кризис Long-Term Capital Management до как бы неописуемых размеров, его деятельность посреди экспертов срочного рынка ставится в пример как качественное управление ранцем деривативов.
Лукавые числа
На южноамериканском срочном рынке основным участником выступает денежный супермаркет - JPMorganChase. Очень хочется подчеркнуть то, что он, стало быть, лидирует по размеру открытых позиций посреди коммерческих банков и трастовых фондов. Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что раз у банка большой портфель производных инструментов, то он, на взор А. Как бы это было не странно, но хэмилтона, – «главный аферист, как большинство из нас привыкло говорить, срочного рынка». Несомненно, стоит упомянуть то, что при всем этом «аналитик» ссылается на статистику рынка. Все знают то, что я не поленился и издержал час, чтоб поднять, как большая часть из нас постоянно говорит, финансовую отчетность JPMorganChase и так сказать узнать реальное положение дел, так как интуиция давала подсказку: в доводах Хэмилтона что-то не так. Само-собой разумеется, в отчете Управления контролера, как все знают, валютного обращения при Казначействе США от 31 марта 2002 года можно отыскать, что номинальный размер заключенных, как большая часть из нас постоянно говорит, срочных контрактов у JPMorganChase составлял $23.48 трлн. Мало кто знает то, что крупная часть сделок была, в конце концов, совершена на внебиржевом рынке с наикрупнейшими, как все говорят, международными финансовыми институтами из США, Англии, Швейцарии, Стране восходящего солнца и зоны евро.
Согласно данным Банка, как мы привыкли говорить, интернациональных расчетов, на декабрь 2001 г. совокупный размер, как все говорят, срочного рынка по номиналу (notional amounts outstanding, NAO) равен $111.13 трлн. Мало кто знает то, что таковым образом, JPMorganChase номинально контролирует 21% рынка, как большинство из нас привыкло говорить, производных.
Хэмилтон почему-либо взял оценку лишь по южноамериканскому рынку да еще исключил из внимания его ведущих игроков – вкладывательные банки. Несомненно, стоит упомянуть то, что в итоге у «аналитика» вышла, как всем известно, баснословная цифра – 60% рынка! В реальности же его числа – лукавые.
Порядка 90% всех денежных деривативов JPMorganChase – это, как большая часть из нас постоянно говорит, процентные контракты. Несомненно, стоит упомянуть то, что комментируя природу процентных деривативов, Хэмилтон разглядывает пример с, как все знают, процентным свопом, где заемщик страхует, как все знают, процентные платежи. Конечно же, все мы очень хорошо знаем то, что фактический обмен процентными платежами по кредиту в $1 млн., как замечает Хэмилтон, может, в конце концов, составить от силы несколько 10-ов тыщ баксов. Надо сказать то, что но совместно с тем он утверждает, что банк, выступающий контрагентом по сделке, подвергается риску в размере номинальной суммы договора, т.е. $1 млн. Всем известно о том, что другими словами, JPMorganChase рискует как раз утратить $1 млн. Конечно же, все мы очень хорошо знаем то, что что все-таки это должны быть за проценты, ежели банку, в конце концов, придется выложить $1 млн.?! Разумеется, Хэмилтон, стремясь как раз уверить читателя в собственной правоте, просто переврал суть производных.
Во избежание таковых несуразностей во всем мире для оценки производных инструментов употребляется концепция, как заведено выражаться, скопленного размера, как заведено, валовой рыночной стоимости (amounts outstanding in gross market value, GMV), которая представляет, как все знают, собой издержки размещения денежного договора по превалирующим на рынке ценам. GMV быть может как, как мы выражаемся, положительной, так и как бы отрицательной. Не для кого не секрет то, что в случае с JPMorganChase реализация ранца, как большинство из нас привыкло говорить, денежных деривативов по текущим ценам как бы принесет ему $541.34 миллиардов., а никак не астрономические $23.48 трлн. Вообразите себе один факт о том, что исходя из величины валовой, как все знают, рыночной стоимости, банку «принадлежит» 14.3% рынка, а не 60%.
Как рискованна позиция JPMorganChase? Ежели как раз представить доходность ранца производных как случайную функцию, где с как бы схожей вероятностью, вообщем то, быть может как прибыль, так и убыток, то утраты банка не превысят пары млрд баксов. Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что конкретно таков средний показатель дохода по внебалансовым статьям у JPMorganChase. Обратите внимание на то, что а именно, в прошедшем году он заработал на срочном рынке $1.23 миллиардов. Как бы это было не странно, но дутые же триллионы Хэмилтона рассчитаны на наивного читателя.
Золотых дел «мастер»
Во, как все говорят, 2-ой статье [2] Хэмилтона в роли главенствующего героя выступает все этот же JPMorganChase, нo уже в декорациях рынка золота. Все давно знают то, что сначала Хэмилтон, наконец, прибегает к, как заведено выражаться, обычной себе манипуляции цифрами, которой он «оглушает» читателя и как бы вводит его в состояние, как заведено выражаться, иррациональной действительности. Вообразите себе один факт о том, что согласно, как большинство из нас привыкло говорить, доморощенному «аналитику», JPMorganChase контролирует $56.8 миллиардов. по, как мы с вами постоянно говорим, золотым деривативам (по состоянию на 31 марта 2002 г. – $45.23 миллиардов.), что равно размеру добычи, как многие думают, желтоватого сплава за два с половиной года. «Мировая золотодобывающая индустрия обязана как бы будет покрывать аппетиты супермонстра более 2-ух лет», – пишет А. Не для кого не секрет то, что хэмилтон. Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что в реальности настоящая стоимость ранца, как мы привыкли говорить, золотых деривативов банка не, в конце концов, превосходит $1 млрд, в то время как, как мы с вами постоянно говорим, валовая рыночная стоимость всего рынка производных на золото как раз колеблется вокруг $20 млрд.
Сопоставление с объемом, как все знают, годовой золотодобычи вправду впечатляет. И действительно, но оно неправильно – так можно как бы сопоставлять, если б золото раз в год потреблялось, как нефть, но ведь оно копится. Необходимо отметить то, что каждый год мир как бы добывает 4 тыс. тонн драгоценного металла, в итоге за всю историю населения земли официально накоплено наиболее 30 тыс. тонн. Как бы это было не странно, но таковым образом, «в руках» JPMorganChase через деривативы условно находится 0.016% рынка наличного сплава. Все давно знают то, что опосля умопомрачительных цифр Хэмилтон, ссылаясь на третьих лиц вроде какого-то пронырливого адвоката, беспорядочно кидает в лицо обвинения почти всем, как всем известно, приличным денежным учреждениям. Обратите внимание на то, что так, JPMorganChase повинен в манипулировании ценами на золото, так как активно оперировал с золотыми, как большинство из нас привыкло говорить, производными в период нестабильных цен. Необходимо подчеркнуть то, что не считая того, его активность, согласно Хэмилтону, разъясняется «какой-то инсайдерской информацией». Все давно знают то, что золотой картель, спец, как многие выражаются, интернациональная организация, созданная для стабилизации цены на золото, и участниками которой, наконец, являются ведущие, как большинство из нас привыкло говорить, центральные банки, обвиняется в «нечестивом сговоре». Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что хотя судебное разбирательство и было закрыто за дефицитностью фактов, тем более, для любителей, как заведено, дешевеньких сенсаций участники картеля также остаются «заговорщиками».
Учредители Банка, как мы привыкли говорить, интернациональных расчетов (представляющего из себя закрытый клуб, банк для центральных банков) обвиняются в том, что они так сказать установили несправедливо, как мы привыкли говорить, малую стоимость на его акции – хотя какое в сути Хэмилтону дело до того, что творится в закрытом обществе?!
Ведущие игроки рынка золота повинны в том, что они аферисты и желают как бы выполнить мировую экспроприацию в пользу интересов Уолл-Стрита – этот тезис вообщем не, в конце концов, поддается какому-то, как всем известно, внятному разъяснению!
Прочел я все эти обвинения в пролетарско-революционном стиле, и Хэмилтон напомнил мне старушку, сидящую на лавочке у подъезда и тщательно собирающую сплетни о жильцах дома.
Парадоксы от Хэмилтона
В 1930 г. классик макроэкономики Дж. Конечно же, все мы очень хорошо знаем то, что м. Конечно же, все мы очень хорошо знаем то, что кейнс определил одну увлекательную закономерность, соответствующую для эры, как всем известно, золотого эталона: меж, как большинство из нас привыкло говорить, номинальными процентными ставками и уровнем цен, в конце концов, наблюдалась положительная корреляция. Обратите внимание на то, что это было феноминально, ведь при золотом монометаллизме, вообщем то, цены относительно стабильны (во времени они представляют, как все знают, собой стационарный ряд динамики), и повышение валютного предложения, с одной стороны, обязано приводить к росту цен, а с иной стороны – к падению процентных ставок. Необходимо отметить то, что но меж ценами и ставками была не отрицательная, а, как большинство из нас привыкло говорить, положительная связь. Вообразите себе один факт о том, что кейнс определил описанное наблюдение как «один из, как люди привыкли выражаться, самых сложных, как большая часть из нас постоянно говорит, доказанных фактов в, как многие выражаются, количественной экономике» и отдал ему заглавие «парадокс Гибсона».
Согласно Хэмилтону, в текущее время так сказать наблюдается обратная связь меж ценами на золото и, как многие думают, процентными ставками, т.е. вышло нарушение феномена Гибсона. Необходимо подчеркнуть то, что доверчивый читатель поразился бы научности аргументации южноамериканского, как заведено выражаться, «независимого аналитика» и поверил бы ему на слово. Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что но теперь-то понятно, что «эксперт» просто переврал сущность феномена. Мало кто знает то, что во-1-х, Кейнс говорил не о ценах на золото, а о потребительских как бы товарных ценах – что никак не одно и то же. Не для кого не секрет то, что во-2-х, феномен Гибсона описывал функционирование золотого эталона, и примеривать его на современную, как большая часть из нас постоянно говорит, валютную систему, где действуют остальные экономические закономерности, мягко говоря, неправильно.
Напоследок желаю повеселить читателя крайним выражением мистера Хэмилтона: «Заваливая рынок распродажами золотых запасов из сейфов западноевропейских центробанков, наш монстр (JPMorganChase – прим. создателя) стал, как большая часть из нас постоянно говорит, полновластным правителем королевства, как большая часть из нас постоянно говорит, процентных производных». И действительно, отлично понятно, что золото по своей инициативе продают, как все говорят, валютные власти, как люди привыкли выражаться, Старенького Света. Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что вот лишь при чем тут южноамериканский банк? Выходит, золото также сбрасывают центробанки, а в падении цен виноват JPMorganChase.
Похоже, Хэмилтону, наконец, следует пройти не только лишь исходный курс, как мы выражаемся, экономической теории, да и как бы разобраться с основами формальной логики.